Пробуждение разума

Отрывки из книги

<...> Мы начали с вопроса, могу ли я смотреть на всё движение жизни как на единый процесс. Убийства, беженцы, война на Ближнем Востоке, католики, протестанты, учёные, художники, бизнесмены, частная жизнь, общественная жизнь, моя семья, ваша семья — бесконечное разделение. Это разделение вызвало такой беспорядок в мире и во мне самом. Могу ли я смотреть на всё это как на чудесное единое движение? Я не могу. Это факт. Я не могу, потому что я сам по себе фрагментирован. Я обусловлен в самом себе.  И тогда моя забота не в том, чтобы узнать, как жить целостной жизнью, а в том, чтобы посмотреть, не может ли настать конец фрагментации. А эта фрагментация прекращается только тогда, когда я осознаю, что всё моё сознание состоит из фрагментов. Мое сознание и есть фрагментация. И когда я говорю: «Необходима интеграция, всё нужно соединить», — это всё ещё часть того трюка, который я проделываю с самим собой. И я это осознаю. Я осознаю это как истину вроде той, что огонь жжёт; вы не можете обмануть меня, это факт и я остаюсь с ним. И я должен выяснить, как он действует в моей повседневной жизни, — не гадать, не играть, не теоретизировать. Раз я увидел истину, эта истина будет действовать. Если же я не вижу её и притворяюсь, что увидел, тогда я превращу свою жизнь в безобразный хаос.

<...>  

Мозг действует в соответствии со старыми привычками, утверждёнными культурой, в которой мы живём, расовым наследием и т.п. Именно это и реагирует всегда на любой стимул: судя, оценивая, веря, не веря, обсуждая, защищая, отвергая и т.д. Мозг не может быть лишён своего прошлого знания; он должен им обладать, иначе он не сможет функционировать. Поэтому я спрашиваю, позволит ли себе этот мозг, который есть старое, успокоиться настолько, чтобы смогла начать действовать новая часть? Когда вы мне льстите, старый мозг говорит: «Как мило!» Но может ли старый мозг слушать то, что вы ему говорите, и не реагировать — так, чтобы возникла возможность некоего нового движения? Это новое движение может произойти только тогда, когда есть безмолвие, когда механизм не работает в понятиях прошлого.

<...> Изучая свою активность, я нахожу, что старый мозг всегда реагирует согласно своему ограниченному знанию, своей традиции, своему расовому наследию, и пока всё это продолжает действовать, ничего  нового произойти не может. Теперь я хочу выяснить, может ли этот старый мозг настолько успокоиться, чтобы могло произойти какое-либо новое движение. Я могу это делать, когда я в отношениях с другим человеком, наблюдаю действие старого мозга, и когда мозг понимает ту истину, что он должен быть спокоен, чтобы стало возможным новое действие.  Мозг не принуждает себя к спокойствию. Если он себя принуждает, тогда это всё ещё действие прошлого. В этом есть разделение, есть конфликт, есть дисциплина и всё прочее.

Видите ли, этот вопрос очень интересен, потому что оказывается, что есть мозги, которые никогда не бывают обусловлены. Вы можете спросить, откуда я это знаю. Я знаю это только потому, что так случилось с ведущим эту беседу. Вы можете верить этому или не верить! Просто примите факт.

Я спрашиваю, почему мозг всегда должен функционировать в этом старом шаблоне. Если он не функционирует в своём старом шаблоне, он утверждает какой-нибудь новый шаблон согласно своим воспоминаниям в противоположность старому. Мы используем лишь очень малую часть мозга, и эта малая часть — прошлое. Есть часть мозга, которая вообще не функционировала, — открытая, пустая, новая. 

Знаете ли вы что-нибудь о ней? Не говорите «да». Вы знаете только старый мозг в действии, и то лишь тогда, когда вы это действие сознаёте. Итак, я спрашиваю, может ли этот старый мозг быть спокоен в присутствии раздражителя так, чтобы могла возникнуть новая реакция? И следующий вопрос: как может этот мозг, который был так обусловлен, немного отступить?