Цель нашего издательства –
представить то живое,
что есть в духовных традициях мира
во всем их разнообразии.

Биография Кришнамурти

Воспоминания автора, свидетельства друзей, беседы с близким окружением

Автор

Пупул Джаякар

Пупул Джаякар (1915–1997) — видный деятель культуры, автор нескольких книг об индийском искусстве, а также биографии Индиры Ганди.  Была президентом Фонда Кришнамурти с 1968 по 1978 гг.

Выходные данные

2017
Перевод с англ.: Е.Мирошниченко
Редактор К.Кравчук
Твердый переплет
768 стр. (ил)
Формат 60х90/16
Тираж 1000 экз.

Отрывки из книги

«Пробудись и встань. Приблизившись к великому учителю, учись. Дорога трудна. Путь по ней — как по отточенному лезвию бритвы». — Катха-упанишада III

 

Я познакомилась с Кришнамурти в январе 1948 года. Мне было тридцать два, и я жила в Бомбее, куда переехала в 1937 году, выйдя замуж за Манмохана Джаякара. Моя дочь Радхика — единственный ребенок — родилась через год после переезда.

За пять месяцев до нашего знакомства Индия обрела независимость, и я отчетливо видела открывшиеся перед нами радужные перспективы. Меня неудержимо влекло в политику. Это было время, когда мужчины и женщины, участвовавшие в освободительной борьбе, стали активно включаться в программы социального и общественного строительства, запущенные Махатмой Ганди. Они охватывали все аспекты формирования государства. Особое внимание уделяли обустройству сельской жизни. Уже в 1941 году я с головой окунулась в организаторскую деятельность по обеспечению благосостояния деревенских женщин — мы создавали кооперативы, поддерживали кустарные промыслы. Для меня процесс присоединения к этому движению проходил жестко и болезненно. Свобода, наступившая после разделения страны, застала меня в самой гуще деятельности крупнейшей Бомбейской организации, осуществлявшей помощь беженцам, хлынувшим в страну из Пакистана.

 

Одним воскресным утром я отправилась навестить свою мать, жившую в Малабар-Хилл в Бомбее, в старом грубо сколоченном бунгало, крытом кустарной черепицей. В гостях у мамы я застала ее сестру Нандини, обе как раз собрались уходить. Они поведали, что в гости к маме приехал Санджива Рао, бывший однокашником моего отца в кембриджском Кингз-Колледже. Он отметил, что даже через несколько лет после кончины отца моя мама все еще безутешно скорбит об умершем муже. Санджива посоветовал маме повидать Кришнамурти, надеясь, что тот сможет ее утешить. В памяти тут же всплыл образ из середины 1920-х годов — школа в Варанаси, где я училась. Именно тогда я впервые увидела Кришнамурти. То был очень молодой, красивый и изящный человек в белых одеждах. Он сидел, скрестив ноги, а я вместе с пятью десятками других детишек возлагала перед ним цветы.

Тем утром у меня особых дел не было, так что я решила присоединиться к маме. Когда мы подошли к дому Ратанси Морарджи на Кармайкл-роуд, где остановился Кришнамурти, я встретила у входных дверей Ачьюта Патвардхана. В последние годы он сделался революционером и борцом за свободу, но я была знакома этим человеком еще с 1920-х годов, когда мы оба были детьми в Варанаси. Перекинувшись несколькими словами, мы направились в гостиную, ожидать встречи с Кришнамурти.

Кришнамурти безмолвно вошел в помещение, и все мои чувства всколыхнулись. Я вдруг отчетливо ощутила безмерность и сияние этого человека. Он заполнил своим присутствием всю комнату и на какой-то миг сразил меня. Все, что я могла, — смотреть на него.

Нандини представила мою маленькую хрупкую маму, а затем и меня. Мы расселись. Несколько неуверенно мама начала рассказывать об отце, о своей любви к нему, о безмерном чувстве утраты, с которой, казалось, она просто не могла примириться. Она спросила Кришнамурти, суждено ли ей встретить отца в следующем мире. Интенсивность повышенного восприятия, которую поначалу пробудило во мне его присутствие, стала понемногу утихать, я расслабленно откинулась назад и приготовилась выслушать утешительный ответ этого человека. Я знала, что к нему приходит много объятых скорбью людей, и предполагала, что ему ведомы слова, способные даровать покой.

Он же резко проговорил:

 — Простите, мэм, вы обратились не по адресу. Я не могу дать вам желанное утешение, — от неожиданности я вся подобралась и подалась вперед. — Вам хочется, чтобы я сказал, что после смерти вы встретите своего мужа, но какого именно мужа вы хотите видеть? Того ли, кто женился на вас? Или того, кто разделил с вами молодые годы? Или того, кто умер? Или же того, каким он стал бы сейчас, если бы был еще жив? — Кришнамурти сделал паузу. На несколько мгновений в зале воцарилась тишина. — Так с каким же мужем вы хотите увидеться? Ибо, умирая, он, вне всяких сомнений, был не тем же человеком, кто на вас женился.

Я ощутила, как натянулась пружина моего ума, активизируя внимание. В этих словах была необычайно богатая пища для размышлений. Моя мама явно растерялась. Она совсем не готова была к мысли, что время могло радикально менять того мужчину, которого она любила.

 — Но мой муж не менялся, — сказала она.

 — Почему вы хотите с ним увидеться? — спросил Кришнамурти. — Ведь вы скучаете не по мужу, а по своим воспоминаниям о нем.

Он снова сделал паузу, чтобы его слова проникли как можно глубже.

 — Простите меня, мэм, — Кришнамурти сложил перед собой ладони, и я осознала, насколько безупречны его жесты, — почему вы хотите, чтобы воспоминания о нем оставались живы? Зачем вам воссоздавать его в своем сознании? Почему вы стараетесь жить в печали и лелеете свою скорбь?

Я ощутила, как обострились мои чувства. Он отвергал доброту в привычной нам форме, и это потрясало. Мой ум совершил огромный скачок, постигая, насколько верны и точны его слова. Я ощутила, что вступаю в соприкосновение с чем-то необъятным и совершенно новым. Хотя слова его звучали жестко, глаза лучились добротой, а от всего существа распространялась целительная сила. Произнося последние слова, он взял мать за руку.

Нандини заметила мамину растерянность и тревогу. Она поспешила сменить тему и завела с Кришнамурти беседу о других членах нашей семьи. Она рассказала ему, что я работаю в социальной сфере и интересуюсь политикой. Очень серьезно он обратил взор на меня и спросил, почему я решила заниматься социальной работой. Я ответила, что это дело помогает мне чувствовать свою жизнь более наполненной. Он улыбнулся, и от улыбки этой мне сделалось тревожно и неуютно.

Затем он сказал:

 — Мы подобны человеку, который пытается наполнить дырявое ведро. Сколько бы воды он ни лил, все вытекает наружу — ведро так и остается пустым.

Кришнамурти глядел на меня без нажима. Он проговорил:

 — От чего вы пытаетесь скрыться? Социальная работа, удовольствия, скорбь — не есть ли все это только лазейки, чтобы сбежать от жизни, способы заполнить внутреннюю пустоту? Но возможно ли вообще эту пустоту заполнить? Между тем именно на ее заполнение нацелен весь процесс существования.

Эти слова внушали мне беспокойство, но я чувствовала, что должна глубоко их обдумать. Для меня жизнь означала действие, а то, что сказал он, казалось непостижимым. Я спросила, не призывает ли он меня сидеть дома и ничего не делать. Он внимательно слушал мои возражения, и у меня было чувство, что это его вслушивание в мои слова в корне отличается от всего, что я когда-либо ощущала или переживала. В ответ на мой вопрос он улыбнулся, и комната наполнилась. Вскоре после этого мы ушли. На прощание он сказал мне:

 — Мы еще увидимся. 

Посмотреть все

Наверх