Цель нашего издательства –
представить то живое,
что есть в духовных традициях мира
во всем их разнообразии.

М.А. Осоргин и его масонское наследие

Автор

Серков А.И.

Серков Андрей Иванович родился в 1964 году, кандидат исторических наук (1991). Старший научный сотрудник отдела «Литературное наследство» Института мировой литературы, главный архивист Отдела рукописей Российской государственной библиотеки.. Автор более ста научных работ, большая часть которых посвящена истории российского масонства. Автор энциклопедического словаря «Русское масонство. 1731–2000 гг.», ряда монографий, в том числе трёхтомного исследования: «История русского масонства ХХ века» (2009); книги: «История русского масонства XIX века» (2000). В 2018 году в издательстве «Ганга» вышла книга А.И.Серкова «М.А.Осоргин и его масонское наследие». Подготовил к изданию и снабдил комментариями важнейшие труды по истории масонства В.С.Арсеньева, Н.П.Киселёва, Г.В.Вернадского, Т.А.Бакуниной-Осоргиной и др. Занимается изучением и изданием творческого наследия отечественных писателей: З.Н.Гиппиус, Г.И.Газданова, Г.В.Адамовича и др.

Отрывки из книги

Восьмая книга из серии «Масонство. Мартинизм. Герметизм». Андрей Серков «М.А. Осоргин и его масонское наследие». Книга посвящена масонскому наследию Михаила Андреевича Осоргина (1878–1942), который был одним из идейных руководителей российского масонства в эмиграции. В настоящее издание включены все известные доклады и речи М.А. Осоргина, сохранившиеся в архивах. Помимо очерка о жизни и масонской деятельности М.А. Осоргина в книге также помещены: списки членов лож, в которых состоял Осоргин, всё сохранившееся масонское наследие писателя и материалы, посвящённые его памяти.

М.А. Осоргин стал духовным наставником целой плеяды писателей и общественных деятелей русского зарубежья: В.Н. Емельянова, Вад. Л. Андреева, Г. И.  Газданова, В. Б. Сосинского, В.В. Завадского (Корсака), П.С. Иванова, А.И. Каффи, В. Е. Жаботинского, А.П. Ладинского, С.А. Луцкого, В.А. Прейсмана и др.

         В одном из своих докладов М.А. Осоргин писал:

         "Идея Братства вольных каменщиков есть идея воспитания людей, идея упрочения в человеке человеческого, истребления в нём того, что в профанском мире людей разъединяет и восстановляет друг против друга. Задача Братства вольных каменщиков, в его идеальном и исторически правильном понимании есть насаждение братских начал в обществе, где слишком неподобающе высокое место занимает борьба  идей, навыков и действий, и неподобающе низкое - их согласование. Вне этой идеи масонство есть только голая формула, архаизм и напрасная театральность.                          

         Учить терпимости, человечности и братским чувствам, упражняться в этом благородном труде - можно с пользой лишь в среде людей, поддающихся воспитанию, готовых к самовоспитанию, восприимчивых, молодых, несложившихся окончательно. Для такой работы нужна масса, не квалифицированные единицы. В том составе, в каком мы остаёмся, мы или можем признать себя святыми или отчаяться в достижении масонской святости; воспитываться нам уже поздно. Для обработки нам потребен свежий податливый человеческий материал, путь по природе не столь драгоценный (во всяком случае интеллектуально), каким мы почитаем себя. Нужна нам молодёжь, которой мы могли бы передать идеи, здесь нас объединившие: идею терпимости к чужим убеждениям, независимости своих, высокой человечности и бескорыстного общественного служения. Только работа над молодежью - рядом и совместно с нею - может сделать нашу мастерскую настоящим масонским храмом, а не случайно снятым для приятного клуба помещением...

         Но есть соображения иного, более сложного и менее бесспорного значения; менее бесспорного именно для тех, кто подходит к масонству упрощённо, вполне житейски, я сказал бы - обывательски. Я к нему подхожу иначе, гораздо сложнее и вижу в нём не простую организацию хороших людей в хороших целях. Для меня - и не для меня одного, конечно, - масонство есть либо религия, либо то, что не мистику заменяет религию, либо, наконец, то, в чём человек религиозный находит возможность полного и лишённого тени враждебности общения с религиозными же людьми иных культов, как и с отрицающими всякий культ, как и с отрицающими всякую религию"

         В другом докладе М.А. Осоргин говорил:

         "Внутреннее чувство говорит мне, что масонство для меня не монастырь, не санаторий, не дачный отдых; что оно не утешительная сказка и не услаждающая поэзия. Оно для меня не просто лечебное средство и вообще не средство, - но и самоцель. Не усталость духа влечёт меня к нему - а рождающаяся во мне пущая пытливость духа, не потребность в отдыхе - а жажда новой работы, не усыпляющая мелодия стиха - а его бодрящая архитектоника. Или - пожалуй - даже и отдых, но отдых от чего-то напрасного, безнадёжно дисгармонического путём усиленной работы над достижением, или, точнее, над возвратом некогда утраченной гармонии".

Отношение М.А. Осоргина к окружающей действительности постоянно менялось, впоследствии многие осуждали его, однако в последней записке, направленной братьям, руководитель масонских лож Северные братья и Сееврная звезда писал:

"Мои дорогие друзья, я вам пишу в дни тяжкой болезни, в минуту редкого просветления, - пишу, считая себя обреченным на очень скорый уход из жизни (если ошибаюсь, то не очень) и при каждом припадке мечтая  об уходе скорейшем, так как я замучен физическими страданиями; сейчас спокойно говорю то, о чем кричал бы в минуту удушья, если бы... мог кричать, не находя воздуха. Пишу не для "исторической" прощальной фразы, а чтобы сказать вам, что умирать просто и естественно, когда интересы жизни исчерпаны и использованы (чего лично ждать?). К тому же, что будет с Европой, Россией, Францией, человечеством, во мне нет живого интереса. Двуногое в массе, так заполнившее и загрязнившее землю, мне противно; не стоило строить свою жизнь на идеях счастья человечества; но отдельных людей нельзя не любить и не ценить, — люблю и ценю их, и впереди всех вас, мои милые друзья. В вашей среде пережито лучшее, если даже в форме прекрасных самообманов. Весь смысл жизни — общение с хорошими людьми, союз душ, лёгкий и свободный. Остальное — народ, страны, формы социальной жизни, все это выдумки. Я люблю северную природу (т.е. природу России: сила впечатлений детства, привычка), но России, как «родины» и проч. не вижу, не знаю, не признаю. Удивляюсь, порой любуюсь (или наоборот), но это вздор. И Европа вздор — с ее «культурой». Умирая, не жалею ни ее народов, ни своего, ни культуры, ни разбитых идей. И в смерти — в уходе — не вижу величия. Успел в последние дни, читая между припадками, постигнуть не только нищету философии, но и позор ее нищеты: блестящие порывы и взлеты умов, прицепленных за ниточку у самой поверхности земли! Жалчайшее топотание на месте. Бессилие преодолеть мысль, что мы "созданы" и что мы «избраны». Плесень, наделенная забавной способностью мыслить, и то копошащаяся с каким-то юмористическим Богом (или «принципом мирозданья», или «первопричиной», но всегда с остатками двуногого подобия!), то горделиво его отвергающая и остающаяся с пустой горстью: весь песок и высыпался. Такова  вся  философия, всех  веков, всех народов. Впрочем есть в этом что-то милое, тёплое, и я готов отдать все почести Великому Архитектору Вселенной (тоже - борода, две, а никак не четыре ноги! Иначе - как то обидно и не гармонично). Но мыслю его и как принцип, как удобную связь, как дух общения, может быть родственных хорошей перцовке с ещё лучшей закуской, или моей протянутой вам руке, или вашему братскому расположению. Необходимо, ничтожно, и в общем мило".

         Масонство в эмиграции, несмотря на происхождение отдельных его членов, было Орденом русской интеллигенции. С мировоззрением этого Ордена и закомит публикуемая книга.

Посмотреть все

Наверх