Цель нашего издательства –
представить то живое,
что есть в духовных традициях мира
во всем их разнообразии.

Это Настоящий «Красный цветок»

а не Ци-Гун «99 пальцев»

Автор

Даниил Череватский

— Даниил Череватский. Имеет многолетний опыт занятий Цигун и восточными единоборствами (каратэ, тайцзи-цюань, др. стили ушу). Кандидат технических наук. Старший научный сотрудник.

Автор

Михаил Роттер

Роттер Михаил Владимирович (род. в 1953 г.). За сорок лет ежедневных занятий изучил следующие стили боевых искусств: карате (Неко-Рю, школа кошки), тигра (вьетнамская модификация), «благоприятное направление» (Нят-Нам, или «вьетнамское королевское кунфу»), подготовку вьетнамского спецназа (образца 1978-1980), современный «длинный кулак» (Чан-Цюань), Шаолинь-Цюань, «кулак силы, проходящей через спину» (Тун-Бэй-Цюань), «кулак восьми углов» (Ба-Цзи-Цюань), Тай-Цзи-Цюань (Чень, Ян), «ладонь восьми триграмм» (Ба-Гуа-Чжан), «кулак формы и воли» (Синь-И-Цюань).

Доцент, кандидат технических наук.

Автор четырех книг о компьютерных науках на английском языке и более десятка книг о методах оздоровления, Ци-Гун, У-Шу.

Автор

Мария Роттер

— Мария Роттер (род. 1984). Кандидат медицинских наук. Врач. Мастер Рэйки.

Выходные данные

2015.

152 с. ил

Отрывки из книги

То, что доктор прописал — хорошо кушать, много спать и мало работать — приносило плоды, но меня еще, образно говоря, качало ветром.

Однажды утром У пришел с горшком терракотового цвета, из которого поднимался красный цветок.

— Теперь это будет для тебя главным! — сказал он. — Будешь стоять в столбе.

Поставив меня вертикально невдалеке от цветка, У руками, коленями принялся разминать неподатливую глину моего тела, вылепливая некую фигуру. Он устанавливал, выкручивал мои стопы, колени, поясницу, корпус, пальцы, плечи, шею... поправлял стойку — не было ничего, чего бы он не коснулся. Ноги — на ширину плеч, стопы параллельно. Колено — над основанием большого пальца ноги. Трудился молча. Старательно. Очень сосредоточенно. И вдруг буркнул-скомандовал: "Тяжесть падает на пятки!"

Это "опрокинуло" все мое доверчиво затаившееся естество. Ум встрепенулся и заметался растерянно: сесть не сесть, а что… что? У покачал головой и, корча рожи, ужимками показал, что нечего, дескать, мне своим толстым задом усаживаться на пятки, просто большая часть тяжести должна приходиться ближе к пяткам, чем к носкам. Чтобы лучше дошло, он сам стал в столб и перенес вес на носки, почти падая вперед. "Не так!" Утрированно отклонился назад, задрав носки, неуклюже опершись на пятки. "Не так!" Ухмыльнулся и показал, как правильно: "Так!"

Я все время страшился языковых сбоев. Не есть ли "тяжесть падает на пятки" каким-то устойчивым сочетанием вроде чешского: "Позор! Полиция воруе!"?

«Знания-навыки-умения», — не уставала повторять моя умная подружка-филолог. Она писала диссертацию на тему "Обучение чтению на французском языке в неязыковых вузах"… В том же духе наставлял комроты, офицер-афганец: "Стрелок должен знать, что нужно совместить мушку и рамку; стрелок должен уметь делать все это грамотно; стрелок, чтобы стать стрелком, должен отстрелять свои минимум 600 патронов!" "Сволочи, — в ярости добавлял он, когда на стрельбище нам поштучно раздавали патроны, — нашли, на чем экономить…"

Здесь мне никто не сказал, для чего это все, что нужно, как нужно… и какие 600 патронов нужно выпустить, чтоб научиться, — пилигрим, идущий куда глаза глядят, да и только… смиренный и терпеливый…

— У нас не принято все говорить прямо, — доверительно разъяснил У, наверное, почувствовав мое настроение. — Ученика должно мучить сомнение. Пусть что-то малое, но непонятное. Сомнение должно проживать в нем. Не дать ему закоснеть, загордиться, посчитать себя ровней учителю. Алчущему знаний приличествует почтительность, знающему подобает достоинство. Я люблю туманные образы, они создают аромат таинственности и чувство причастности к тайному знанию. Металлический прут, обернутый ватой, — это ничего для незнающих, но многое для тех, кто понимает. Это чувство. Ты мне не ученик, ты — сам маг и у нас мало времени — день короткий, а сборы долгие. Поэтому, как ни горько, я не открою тебе многих важных вещей и не скажу многих полезных стихов. Из поколения в поколение учение передают в песнях, чтобы и неграмотный не забыл, и грамотный не напутал… Не утаю — нет, не успею. Спешка запечатывает мне рот... и развязывает руки…

И У без устали продолжил выставлять мои стопы и колени, править и править стойку.

Его усилия привели меня к уверенности, что низ здесь важнее верха, что он и подтвердил: "Ошибку в руках исправляй ногами и поясницей. Ошибку в ногах и пояснице уже ничем не исправить".

Обходя меня по кругу и придирчиво оглядывая, У довольно заметил: "Все подделки разные, все настоящее одинаково". Лицом показал, чтобы я замер. Я замер. Он встал напротив, так близко, что я чувствовал его дыхание, тепло и подвижную неподвижность. Это мне напомнило увиденных еще в детстве двух котов. Дрались, орали, а потом вдруг надолго застыли, как бы гипнотизируя друг друга. "Для рукопашной схватки, — прошептал, как продышал, У, — то правильно, что и для стояния в столбе… Что верно для стояния в столбе — верно и для схватки". И снова застыл. Я попытался пошевелиться, было очень тяжело с непривычки, но он, даже не говоря ничего, не шевелясь, прервал мои поползновения. Может быть, глазами, взглядом, может, бровью… И я продолжил стояние, хотя дрожь била все сильнее.

— Это основы, — то ли выдохнул, то ли внушил мне телепатически У. — Старые учителя иногда ничего другого и не делают, — уже в голос произнес он, — бедро вперед, живот назад… и сила возрастает! Когда тело расслаблено и силы накоплено много, все обязательно станет, как надо. Само. Нет времени ждать — я буду делать тебя руками.

Он оставил свой пост, подошел ко мне, надавил одной ладонью на копчик (заставляя его податься, подобраться вперед), а второй — на нижнюю часть живота (заставляя его подобраться назад-внутрь). Ладони у него были жесткие, и, хотя давил он не сильно, сразу стало понятно, что означает "бедро вперед, живот назад" — ювелирные тиски с губками, обклеенными толстой кожей, — и зажато железно, и поверхность детали не деформируется. "Из-под мягкой лайки, — вспомнилась фраза О’Генри, — в любую минуту может выставиться костлявый кулак". От костлявого кулака в лайковой перчатке руки У отличались только тем, что иногда становились очень горячими. Так было во время массажа или лечения. Сейчас от рук просто шло ровное тепло.

Задав "умелой рукой" правильное положение поясницы, У скупо пояснил: точка Мин-Мэнь, "Ворота жизни", открыта. Потыкал в место на спине примерно напротив пупка: Мин-Мэнь, это Мин-Мэнь. Точка Мин-Мэнь должна быть открыта всегда! Другие точки не так: или открыты, или закрыты (пустое и полное) — это нормально. Не Мин-Мэнь! Она тоже "живет", открывается больше или меньше, но полностью не закрывается никогда.

 

Посмотреть все

Наверх